«Чем это так вкусно пахнет?» — спрашивает старушка, заходя в класс, или аудиторию, или актовый «зал» — в общем, в комнату, где устраиваются для подопечных ЦСО мероприятия. Пахнет ладаном — за полчаса до этого отец Олег и отец Иван освящали центр. «Это они так пахнут?» — указывает старушка на оставленные догорать после освящения свечи. Наверное, старушка редко ходит в церковь — или не ходила никогда? Ведь этот аромат... «Вкусный…» — протягивает она, прикрыв глаза. Незабываемый.
На встрече пять старушек. Вопросы задают трое. Можно ли ходить на кладбище на Пасху? Где узнать расписание? Куда деть старый календарь с изображением креста? Иисуса распяли весной, да?..
«Да, весной…» — задумчиво отвечает отец Иван на это осторожное любопытство умудренного жизнью человека, которому так непривычно чувствовать себя в каком-то вопросе ребенком. Только если перед детьми открыт весь мир, если они могут хватать его руками, пробовать новое на зуб и не дуть на молоко, то тем, кто сидит передо мной, осторожность и правда не помешает… «Что самое важное в жизни?» — спрашивает отец Иван. «Здоровье» — уверенно отвечают все. «Нет. Пребывание с Богом — самое важное. Тогда и о здоровье волноваться не будете». Одна из подопечных сетует: «А я в храм ходила часто, а потом заболела и перестала ходить, боюсь». «Вот так… Мы готовы в поликлинику семь дней на неделе таскаться или сидеть часами в ЖКХ, а в храм сходить не можем», — мягко укоряет отец Иван, и вдруг женщина аж подрыгивает, кивая: «Да, да! В поликлинику, в ЖКХ хожу, хожу!..» А в храм — перестала… «Иногда я пересиливаю себя и иду, — поддерживает тему другая. — А оттуда чуть ли не бегу! Потому что легко. Вот так: в храм — плетусь, а оттуда — почти лечу». Так радостно она говорит — «почти лечу!» — будто удивляется самой себе, будто ожидает от ног другого, а оказывается, что они еще поднимают бренное тело, иногда — и повыше земли.
(Тут в класс один за другим входят четверо старичков: «Простите, опоздали…»).
Я слушаю их и понимаю, как важны для них эти знания: что ладан вкусно пахнет, что из храма летишь, что Христа распяли весной — и как тяжело эти знания даются им в семьдесят, в восемьдесят лет. Как тяжело им преодолевать немощь здоровья, косность души («Очень они замыкаются в себе», — говорит сотрудница центра) и среды — той, в которой они выросли, и той, в которой состарились. Единственным местом «учебы» для этих одиноких людей оказывается ЦСО «Южное Медведково», яркая комнатка, украшенная поделками, которые я сначала приняла за детские, и воздушными шарами, большими часами, которые, по иронии, сильно опаздывают, и книжками в мягких обложках… Отец Иван сетует, что нет Закона Божьего. Нет на полках ЦСО — значит, нет и у них, у «клиентов». «Почитать бы вам Евангелие, хоть по главе в день, — говорит отец. — А то ведь после сериалов холодно». Старички кивают: «Наверное, это интересное занятие — Евангелие читать». Наверное.
Как же хорошо, что они могут, когда, казалось бы, «время сеяния» подходит к концу, открыть для себя сверхновое. И как же все-таки счастливы те, кому эти знания даются раньше и щедрее, даются до боли и усталости, до необходимости ходить семь дней в неделю в поликлинику и в ЖКХ и обедать в центре социального обслуживания, даются до того, как года становятся слишком короткими… Every year is getting shorter, «каждый год всё короче» — есть такая строчка в песне Time группы Pink Floyd.
Помню, как осенним вечером прошлого года я шла на собеседование в воскресную школу. Нужно было пройти по длинной улице, в конце которой — храм. Эта улица стала сущим испытанием для меня. Каждый шаг вперед чуть ли не становился шагом обратно. Зачем, почему я туда иду, разве я буду ходить каждую среду и пятницу в школу?.. В школу! — это с высшим-то образованием! Школа. Разве я что-то получу там? Столько времени она будет отнимать! Зачем? Мне заранее было скучно, неудобно, стыдно, меня даже затошнило. «Вернись, поезжай домой», — стучало в мозгу. А в спину будто подталкивали: «Если сейчас не пойдешь, не отстоишь два часа в этой очереди, пожалеешь, потом, может быть, и не решишься, иди, иди!..»
А какую внутреннюю борьбу должны проделать эти пожилые люди, которые многие годы прожили в одном мире, а потом вдруг высунули нос в другой и кое-что поняли — поняли, что не понимают ничего!.. Их пример необыкновенно вдохновляет — несмотря на многие и многие преграды на пути к гнозису, они все же пришли, они что-то спрашивают, может быть, они даже дойдут до храма и узнают, что в нем есть лавочки... Никогда не поздно человеку обратиться к Богу — не поздно, пока бьется сердце. «Близ при дверех Судия есть. Яко соние, яко цвет, время жития течет», — поется в каноне Андрея Критского на первый день Великого поста. Так может быть, пока этот «сон» не прошел, пока есть время и силы, нужно взяться за ум? В нашей воскресной школе учатся, среди вчерашних студентов и молодых матерей, и люди, которых можно было бы назвать пожилыми — если бы перед Богом они не были такими же школьниками, с исписанными тетрадками, потекшими ручками, диктофонами и тысячей вопросов.
Вероника Кузнецова