Проповедь в Неделю 7-ю по Пасхе. 27 мая 2012 г.

Во имя Отца Сына и Святаго Духа.

Мы находимся, братья и сестры, в очень интересном месте церковного календаря. Церковный календарь обладает определенными каноническими статусными формами, сакральными, то есть священными. Что это означает? Что предание Церкви, так или иначе, почило на нем, и он есть некоторое выражение священной истины Церкви и некоторый стержень нашей с вами истории, нашей жизни. У каждого свой стержень обязательно есть. Даже если кто календаря церковного не знает, например, светские люди, которым до Церкви никакого дела нет, — они все равно имеют свой план. У них существует цепь обязательных событий: день рождения, дни рождения родственников, какие-то празднования, какие-то корпоративы значимые, другие мероприятия и развлечения. Все они выстраиваются в определенную последовательность, и человек ими живет. Ради них, в результате, имеет некоторую консолидацию внутри себя. Потому что вне упорядоченности мы не можем просто жить. Мы все обязательно живем в какой-то своей последовательности. Она так и называется — история. И вот я вам тоже не устаю говорить о том, что в календаре сосредоточен для православного человека стержень жизни, которым мы должны пользоваться. И тогда у нас жизнь будет иметь совершенно иное качество. Идя по извилистым тропинкам, человек, очевидно, заблудится. А человек, который идет по столбовой дороге, проторенной в нужном направлении, когда все понятно и известно? Мы, конечно же, должны жить священными событиями, которые в Церкви, а не на календаре. Вот в этом смысле я говорю, что мы находимся сегодня в очень не то что даже интересном, а в уникальном месте. Потому что у нас опорные пункты всегда — это воскресные праздники, воскресенья то есть, когда воскрес Господь, «недели» по-церковному. Мы с вами собираемся на Литургию и, соответственно, Всенощную, которая направлена к Литургии. Мы собираемся здесь и должны быть всегда вокруг как раз опорных моментов седмичных. Мы располагаем всю свою работу, все дела прочие как второстепенные между этими опорными моментами. От воскресенья до воскресенья. Когда актуальность внутреннего смысла жизни для нас становится очевидна. Сколько раз повторяли мы с вами, что приходим сюда совсем не для того, чтобы заработать каких-то там денег или какую-то практическую пользу принести стране, семье... Это здесь никак не работает. Мы собрались для другого. Для того, что в практических выражениях никак не звучит. И, тем не менее, мы почему-то собираемся. Вот это как раз и говорит о том, что человек не есть животное, не есть только материальное, а имеет пласт совершенно иной, таинственный, невидимый — духовный. И сегодняшнее воскресенье особенное. А чем оно особенное?

Еще одна истина, которую я вам не устаю повторять, и она сейчас вновь уместна для повторения: христианство пришло в мир с концепцией истории. Христианство исторично само по себе. Это выражается в том, что когда-то эта история началась и когда-то она завершится. Такое линейное понимание в противовес языческому, циклично повторяющемуся моменту, когда всё идет по кругу, беспрерывно повторяясь, возобновляясь. Как раз для нашего сознания это несвойственно, потому что мы люди завершения. Есть даже такой телеологический — "целесообразный" — аргумент бытия Божия. То есть, через целесообразность мы видим лик Божественный в этом мире. Это означает, что есть цель и сообразно этой цели всё построено. И мы с вами тоже целесообразны во имя какой-то цели. И в сегодняшнее воскресенье это как раз проявляется очень актуально, просто необычайно значимо. Дело в том, что мы с вами несколько дней назад проводили Вознесение Господне. Сам по себе факт Вознесения, конечно, запределен по своему внутреннему наполнению. По Вознесении пришел определенный конец исторического отрезка, причем гигантского отрезка, космически гигантского. От появления человека в этом мире и после его грехопадения начался отсчет ветхозаветного мира. Этот ветхозаветный мир стремился к чему-то. Содержательный момент о Мессии, который наполняет Ветхий Завет, прослеживается везде, повсеместно по всему языческому миру. Написано достаточно много исследований о том, что все человечество на земном шаре, в самых разных его регионах, которые не связаны были с Палестиной, со Святой землей, — они все необычайно остро ощущали потребность в наступлении золотого века. Он был эквивалентен некоторому разрешению  греховной, тяжелой, земной юдоли, в которой царствуют страдание, зло и всё, что мы с вами знаем, с пониманием вот этой греховности человека. Вот что, собственно, произошло в Вознесении — как раз вот этот сакраментум, к которому весь ветхозаветный мир шел. Так или иначе, он пришел к своему завершению. Он кончился, братья и сестры. Когда Господь воскрес, остались какие-то сорок дней, когда всё завершалось, проходила земная жизнь Господа. Это означает, что замысел Божий о спасении, о послании Сына Своего на землю к нам с вами, вдруг осуществился в Рождестве Христове. Затем вот это произрастание Спасителя и Его общественная проповедь, затем Его Воскресение и затем уже, по Воскресении, Вознесение, когда Он уходит от нас, как бы оставляет эту землю. И всё.

Приходит Новый Завет, и апостолы перед Вознесением в необычайном смятении. Это смятение конституировалось и структурировалось вторжением Господа очень энергично, когда Он время от времени вдруг является к Ним и объясняет им, учит их, настраивает их, поддерживает их и вдыхает в них мощь жизни, уверенность в будущем. И, конечно же, дает последние, самые важные штрихи. Я много распространялся на одной из последних проповедей о Царствии не от мира сего. Как Господь Сам говорил, Мое Царство не от мира сего. Этот момент Он проявляет всячески. И вот наступает Вознесение, этот эсхатон, конец, когда апостолы приходят и расстаются со Спасителем. Он реально уходит в Небеса при них. Вот Он был с ними, и вдруг Он прощается и уходит. И они остаются одни, на этот раз уже одни, потому что Господь до этого являлся все-таки периодически, и говорил им, что пока с ними еще. И вот они остаются одни, идут в Сионскую горницу. Буря всяких моментов у них в душе происходит. Сумятица. С одной стороны, расстройство, печаль от того, что расстались с Господом, Он ушел. Конечно, Он говорил: с вами во все дни, до скончания века. Всё понятно, но слова-то словами. Мы их слышим в одно ухо, в другое они выходят, и всё. Но, вместе с тем, в Священном Писании сказано, что они возвращаются не только в сумятице, но и в радости великой возвращаются. И это время, когда они, молясь в Сионской горнице, чего-то ждут, судьбоносно, братья и сестры. На этом я и ставлю акцент в сегодняшней всей проповеди. Между Вознесением и Пятидесятницей расстояние буквально в десять дней имеет совершенно эпохальное значение для судеб всей земли, всего человечества. В чем здесь суть? В том, что осуществляется последняя подготовка к Утешителю. Потому что Вознесение Господне — это связь с Утешителем, которого Христос пошлет нам. Вот о чем Господь все время говорит. И если бы Он не вознесся, Утешителя бы не было. Он возносится с тем, чтобы послать Утешителя. И Утешителя-то, братья и сестры, принять надо, вот о чем идет речь.

Особенно в сгустках событий Евангельских, когда заваривается новая история, везде один акцент: ничего не бывает по волшебству. Вне состоявшегося человека, вне его души, которая вдруг смыслом наполнилась и трансформировалась, перешла из одного состояния в другое, ничего бы не было. Как не было бы, собственно, и самого Рождества Христова. Помните, сколько раз мы уже говорили: «пока не появилась Божия Матерь». Что значит, пока Она не появилась? Да пока определенная какая-то общность людей не смогла создать ту среду беззаразную, чтобы инфекция Ее не убила. Вдруг в какой-то момент это свершилось. Сакраментальнейший совершенно момент. У нас с вами здесь продолжается решение судеб мира, которые теперь зависят от маленькой кучки людей. Апостолы с Божией Матерью собрались, и от этой кучки зависело все. Да, к ним прилегали семьдесят, были еще мироносицы, и все они ждали, что с ним произойдет. Сегодня Евангельское чтение, если вы были более или менее внимательны,  как раз есть первосвященническая молитва Господа об учениках Его: Ты дал Мне, Я их сохранил, сохрани их. Он молится о них необычайно. Потому что от них слишком много зависит, слишком много. И апостолы приходят в горницу и здесь они дальше молятся. Далее происходит это глубоко таинственное, то, что в душах этих людей должно было произойти, и ради чего Господь столько времени трудился не покладая рук. И мы, конечно, помним, что Пятидесятница наступила. Это означает, что их молитва в горнице и Вознесение Господне после Его Воскресения, все Его труды увенчались успехом, потому что Дух Святой нисходит именно тогда, когда они действительно могут Его принять. Эволюция апостолов — гигантская тема. Ничего подобного поначалу там не было, непонятно было, чем всё закончится, сумеют ли они превратиться в действительно стальное ядро, которое пробьет всё?.. Сумеют, братья и сестры. От Пятидесятницы мы видим, что вдруг у апостолов проявляется необычайная, космическая практически энергия. Совершенно необъяснимая мотивация к бесконечному действованию. Бесконечный священный пафос о Христе, распятом и воскресшем, которым затем они покорили весь мир.

А у нас ведь тоже постоянно идет страшная борьба между Ветхим и Новым Заветами. Ветхий человек томит нас все время, то и дело побеждает. Побеждать-то он побеждает, но и Новый Завет тоже побеждает. В нашем сердце вечная борьба происходит именно ради победы Нового Завета. У нас с вами тоже сейчас Сионская горница. И мы должны понимать, что в нашей истории, в календаре сейчас этот момент, который определяет, что же получится в итоге? Мы с вами его вновь переживаем с тем, чтобы встретить Троицу. И в каждой душе, в каждом сердце это должно быть выношено. Вы должны очень хорошо понимать, что вновь и вновь духовно напрягаясь, сосредотачиваясь, мы в своем сердце и душе открываем двери Утешителю, чтобы Он вновь пришел. Мы Его зовем, мы Его должны звать. Мы должны закваску в себе эту осуществить, чтобы стать храмами Духа Святаго. Чтобы Он пришел к нам и мы стали бы действительно храмами, где бы Он  обитал. Это, конечно, нам очень сложно, потому что иногда мы Его выметаем обеими руками. Это бывает страшно горестно, мы отдаем себе отчет в этом бесновании, которое то и дело с нами приключается, в этом кошмаре, который в нашей душе творится. Уныние, агрессия, зло бесконечное — почему оно терзает нас? Потому мы с вами обречены на битву за Утешителя, Которого мы, в общем, все хотим, конечно, зовем, ждем. Но так трудно все-таки для Него очистить наше помещение.

Это уникальное воскресенье в календаре нашем находится в промежуточном моменте, когда мы не читаем в предначинательных молитвах «Христос Воскресе!» или «Царю Небесный», потому что предначинательные молитвы начинаются со «Слава в вышних Богу» только служащим священником у престола. Недавно, на Кирилла и Мефодия на Красной площади было интересное стояние. Вышел протодьякон патриарший и начал петь «Отче наш» с народом всем. Уникальное явление, потому что все молебны всегда начинаются с «Царю Небесный» либо с «Христос Воскресе!», как мы поем всегда. А здесь вот появилось «Отче наш», по уставу в целом никак не диктуемое. Потому что нет пока ничего как бы, понятно? Поэтому вставляется Господня молитва как важнейшая из всех молитв, дается некая замена, но вообще-то, это некоторый вакуум с тем, чтобы мы с вами уже в следующее воскресенье громогласно, всей душой пропели молитву Утешителя. Поэтому будем с вами стремиться сейчас в себе разобраться. Как когда-то апостолы в этот период разбирались, укладывали всё, размышляли, молились и становились совершенно другими людьми. Дай Бог, чтобы и мы с вами тоже немножечко другими стали. Об этом и помолимся на сегодняшней Литургии. Аминь.